Шахан Азбенов. Имя этого человека, который был одним из первых руководителей города Актау, и который внес определенный вклад в дальнейшее развитие города, к сожалению, по неизвестным нам причинам, почти не известно общественности региона, как того оно заслуживает. По утверждению знавших его людей, покойный Шахан Азбенов вполне заслуживает того, чтобы его имя было вписано в летопись города Актау и региона, чтобы о его жизни и деятельности на полуострове писали, знали и помнили последующие поколения.
Он сражался за Родину
В 1941 году новоиспеченный выпускник Гурьевского педучилища Шахан Азбенов только начал учить детей в школе при Доссорском промысле, как началась война. В 1942 году Шахан вместе с братом Койшы, 1917 года рождения, уходит на фронт. Самоотверженно сражался гвардии старший сержант Койшы Азбенов на фронте, в одном из ожесточенных боев его сильно ранило, после этого его комиссовали. За тот бой его представили к ордену Красной Звезды. Но вскоре после возвращения домой, от полученных ран он скончался.
Шахан продолжал воевать, в составе третьего Украинского фронта, участвовал в освобождении Ленинграда, Австрии, Венгрии, был трижды ранен. Командир взвода старший сержант Шахан Азбенов за проявленный героизм во время войны был награжден орденом Великой Отечественной войны 1 степени, медалями "За отвагу", "За оборону Ленинграда",
С окончательной победой Советской Армии 9 мая 1945 года война для Шахана Азбенова не закончилась. В составе Забайкальского фронта его послали в Монголию, где он участвовал в боях с японскими захватчиками и был награжден медалью "За победу над Японией". Домой Шахан вернулся в июле 1946 года.
Вернувшись на родину, Шахан Азбенов продолжил работу в сфере народного образования. Вскоре целеустремленного, ответственного молодого коммуниста приглашают на работу в партийную сферу. Он начинает с секретаря Макатских нефтяных промыслов, затем переходит в райком партии инструктором орготдела, потом работает заведующим парткабинетом. В 1957 году по направлению Гурьевского обкома партии поступает учиться в Алматинскую высшую партшколу. Заканчивает ее в 1961 году.
Это было время масштабных нефтегазовых поисково-разведывательных работ на Мангышлаке. Выпускника партшколы направляют в почтовый ящик Гурьев-20 (поселок Актау), где Шахан Далбаевич был назначен инструктором 10-го партийного комитета.
Воспоминания
О Шахане Азбенове вспоминают живущая в Москве его дочь – Гульшара и Закаш Камалиденов, известный советский партийный и государственный деятель Казахстана.
– В июне 1961 года наша семья прилетела в поселок Гурьев-20 на самолете АН-2, – вспоминает Гульшара. – В семье нас было пятеро детей. Это было начало промышленного освоения края. Мы учились в школе, которая вначале располагалась в барачном домике.
Наш отец Шахан Азбенов в 1963 году был утвержден на должность председателя поселкового совета Гурьев-20, в 1964-1969 годы работал заместителем председателя Шевченковского горисполкома. Я помню, как отец тесно общался с руководящими работниками того периода – первым директором Прикаспийского горно-металлургического комбината Рубеном Григоряном, секретарем парткома ПГМК Николаем Фатеевым, директором энергозавода Дмитрием Юрченко. Отец придавал большое значение встречам с министром среднего и тяжелого машиностроения СССР, легендарным Ефимом Славским. Так как дом, где мы жили, находился напротив управления комбината, мы, дети, часто видели этих людей.
Наша мама Нурбига Султановна с самого первого дня пребывания на Мангистау и до выхода на пенсию проработала в центральной бухгалтерии ПГМК.
Я считаю, что наш отец Шахан Азбенов внес значительный вклад в развитие областного центра – города Актау. С 1969 до 1977 года Шахан Далбаевич работал старшим инженером диспетчерской службы ПГМК. С 1977 года до выхода на пенсию Шахан Азбенов руководил отделом кадров ЮжУМНПП.
В 1979 году за вклад, внесенный в развитие города Актау, отцу была назначена персональная пенсия местного значения.
Шахана Азбенова давно уже нет среди нас, но живы и здоровы его многочисленные потомки, работающие в самых разных сферах жизнедеятельности общества и разбросанные по миру. Гульшара Шахановна рассказала о них:
– У нашего папы сегодня пятеро внуков и 9 правнуков. Трое его внуков – нефтяники по образованию и работают в нефтяной отрасли. Ануар получил степень магистра в Саффокском университете Бостона, занимался морскими проектами "КазМунайГаза". Тимур имеет два высших образования, владеет английским языком и работает в иностранной компании инженером по планированию добычи. Руслан принимал участие в проекте по месторождению Кашаган. Внучка Юля закончила институт с красным дипломом и работает бизнес-консультантом в Москве. Дмитрий работает и живет со своей семьей в России. Таир, самый старший из правнуков, закончил университет в Бостоне, получил степень магистра по математике в Кембриджском университете, сейчас на докторской программе PhD и преподает математику в одном из лучших университетов Америки.
Правнучка Диана заканчивает художественную школу и мечтает получить диплом архитектора.
Наш старший брат Марат Шаханович был партийным работником. Он рано ушел из жизни, не дожив до 60 лет.
Своими воспоминаниями о Шахане Азбенове делится Закаш Камалиденов, ныне живущий в Астане:
– С Шаханом-ага я познакомился в декабре 1963 года, когда Указом Верховного Совета Казахской ССР был создан город Актау. И в связи с этим начало работать оргбюро Западно-Казахстанского краевого комитета партии. В январе 1964 года на городской партийной конференции был избран городской комитет. Актауский поселковый совет, председателем которого был Шахан Азбенов, работал до полного образования городского совета.
6 декабря 1963 года в поселке состоялось большое поселковое собрание, на котором выступили руководители производства, работники народного образования, культуры, руководители воинских подразделений. На собрании выступил и Шахан Азбенов, который познакомил с жизнью поселка в закрытом режиме. Среди жителей поселка, надо отметить, он имел непререкаемый авторитет.
Долгие годы работавший министром среднего и тяжелого машиностроения союза, легендарный Ефим Славский очень уважал Азбенова, всегда прислушивался к его мнению и считался с ним. Созданный городской партийный комитет, горисполком принимали решения, непременно согласуя их с Шаханом Азбеновым. Первым делом город был объявлен открытым.
Шахан ага был очень сдержанным, культурным, умным человеком. Я, согласно нашим традициям, уважал его как старшего по возрасту, он же считал меня своим младшим братом.
Летом 1969 года Шахан ага обратился ко мне, на тот момент учившемуся в высшей партийной школе при ЦК КПСС в Москве, с просьбой: оказывается, его дочь Гульшара выходила замуж, свадьба должна была состояться в Москве, и меня Шахан ага попросил возглавить свадьбу. Я, конечно же, не отказал, свадьба прошла весело, как и хотелось. Жених – молодой человек по имени Мейрам Ахметжанов стал прекрасным семьянином, вот уже более 45 лет они живут с Гульшарой в счастливом браке в Москве. Мейрам по специальности нефтяник, работает в Каспийском трубопроводном консорциуме на ответственной должности.
Свое воспоминание о Шахане Азбенове Закаш Камалиденов закончил словами:
– Почему-то почти ничего не написано о заслугах Шахана Азбенова в становлении и развитии города. Ни в одной летописи города, ни в каких бы то ни было энциклопедиях не упоминается имя Шахана Азбенова. Это, я считаю, несправедливо.
Надеемся, что публикация материала о Шахане Азбенове в региональной прессе положит начало изучению его роли в становлении и развитии горда Актау, жизни и деятельности этой неординарной личности.
Дмитрий Дарин - человек неординарный. Он был одним из первых российских миллионеров, которые ездили на шестисотых "мерседесах" с личной охраной. В итоге, все миллионы достались красавице жене, а он остался гол как сокол. Стал поэтом, входит в Союз писателей России и ни о чем не жалеет. На интервью главного редактора "Правды.Ру" Инны Новиковой с Дмитрием Дариным.
- Дмитрий, я помню, как в 2002 году впервые увидела твою бывшую жену: она сидела в окружении охранников - длинные волосы, метр восемьдесят, накрашена немыслимо… Всегда считала, что ты со склонностями к философии, поэтому очень удивилась, как ты мог вообще жениться на такой вот… или это была мода в то время у новых русских?
Получилось так, что ты жил в одном окружении, в одном обществе, а оказался в другом окружении, в другом обществе и к тому же без квартиры…
Что там без квартиры, вообще без всего. Здесь я хочу сделать небольшое разъясняющее отступление. Есть такая секта, называется "подруги". Самая страшная секта, которая существует во все времена. Сейчас наставительно обращаюсь к мужикам, которые будут читать это интервью: разгоните подруг, иначе вы никогда не будете знать, что происходит.
Видимо, подруги подсказали моей бывшей, что пора расставаться, что человек окончательно свихнулся, ударился в литературу и надо уже брать его в свои руки. Я был второй муж, сейчас там уже третий, то есть я был посерединке, как бутерброд. Надо сказать, что только мастерство, наработанное мной с конца с 80-х, не позволило мне остаться в полном минусе. Во всяком случае, я сейчас финансово независим, и Слава Богу!
- А можно еще подробности про дележку имущества?
Помню, мы даже штурмовали мою собственную квартиру. Ты представь себе, на Четвертой Тверской-Ямской квартира в 200 метров с собственной сауной. И вот ты стоишь у окна, смотришь на улицу и думаешь, чтобы еще такого придумать, и никак не можешь предположить, что через год ты будешь смотреть на это окно с той стороны, с улицы, и думать, как же попасть обратно!? Вот такая история о человеке, который почувствовал себя по ту сторону окна родного дома…
Я прошел все суды, я просто в них жил, вплоть до Верховного суда, потому что первые суды я проиграл. Но несчастье либо ломает, либо укрепляет. У меня же стойкий характер с детства - я из "морской" семьи и меня мало кто жалел…
- Дмитрий, ну ты бы не смог стать одним из первых миллионеров, если бы у тебя не было характера, вообще-то.
Нет, все же есть люди, которым просто "прет", говоря современным языком.
- А тебе "прет"?
Нет, никогда. Вот, например, у меня недавно сауну сделали в коттедже. И вот когда мы с руководством что-то отмечали, и один, который не пил, вдруг стал принюхиваться, то оказалось, что камни положили не те, и от этого моя баня вся почернела. На следующий день все переделывали, ну ребята благородные попались - за свой счет все сделали. Никогда с первого раза не везет, везения нет. В последний момент все.
Воля-волей, характер-характером, но, когда с тобой такое происходит, ты начинаешь выстраивать цепочку событий от самого, казалось бы, незначительного эпизода до победы в суде. И во всем этом начинаешь усматривать Божий промысел, потому что одно маленькое событие, совершенно случайное, повлекло за собой цепочку других событий…
- Ну, а как вы штурмовали квартиру на Тверской-Ямской …
В люльке…
- В какой люльке?
Ну, знаете, люльку заказали из окна строительную и на 3 этаж… Но все это предваряла давняя история. Однажды мы с женой разругались, и я поехал на банкет к нашему общему знакомому один, и пили мы дня два там….Еду я к себе домой и вдруг вижу, работники лампочки выворачивают на Тверской, я выхожу из машины и спрашиваю, сколько будет стоить со мной проехать, ну недалеко… Я заехал в магазин, купил роз долларов на сто, такую охапку, и ночью в окно в этой люльке постучал и с розами ввалился к ней, к своей жене, бурный секс, ночью мы уже с ней помирились, я рассказал эту историю про люльку… И вот она повторилась во второй раз, только уже в виде штурма, один раз с розами, другой раз с молотком.
- И ты прям молотком разбил стекло?
- А в квартире были дети?
Пасынок…
- Которого ты усыновил?
Да, которого я усыновил, и что впоследствии дало повод для насмешек адвоката: мол, знать надо, кого усыновлять. Ну, так вот, первый полез командир бой-группы, я - за ним. Потом слышу: "Ты что, серьезно хочешь выкинуть меня из окна?", причем с таким смешком. В общем, в квартире было оказано сопротивление. А я уже полез следом, вижу, что-то он (пасынок) дает отпор, а он же у меня чемпион России по дзюдо.
Ну, мы значит вошли, вызвали милицию, все как положено, но вдруг я вижу, что, оказывается, он переехал жить в мой кабинет, где комната побольше….удобно, когда папы нет.
- То есть ты оказался не таким, который выгнал жену и каким детей не показывают?
Показывают, но я жду, когда дочка не то что поумнеет, сердцем поумнеет, но для этого с ней должно произойти что-то похожее, чтобы она смогла понять цену людям и цену отношениям. Понять, кто такой отец, нужно чтобы с тобой произошло что-нибудь похожее на мою историю. Иначе мозги работают не в ту сторону.
- Сколько ей лет?
1996 года рождения. Я пытался наладить с ней отношения. Несколько лет пытался, разговаривал с ней и даже в школу приезжал, но, видимо, в ее представлении я человек последний… Там дальше - как получится… Я не хочу больше говорить об этом.
Я понимаю, что кроме того, что у тебя была семья, и семьи не стало, не стало, видимо, и кучи друзей, которые тебе до этого названивали, ждали встречи?
Телефоны умолкают, умолкают и умолкают. Потом тишина наступает, каждый переживает по-разному: у многих, наверное, такое в жизни случается. Вдруг замечаешь, что вот как-то тихо в эфире стало.
А ты помнишь, я приезжала к тебе в гости в офис на Солянке и там сидела куча людей, в том числе и известные люди? У тебя был большущий красивый кабинет, там было много старинных икон. И мы там сидели, курили и пили коньяк. Я тебе говорю: "Дима, не надо. Зачем ты куришь и пьешь коньяк под иконами?". "Ничего страшного", - ответил ты.
Конечно, ничего страшного, если делать, если грешить, то не скрываясь.
А изворотливость еще больший грех…
А ты уже тогда писал стихи? Я просто думаю, что это тебе дар Божий был дан в награду или в наказание, в назидание за ту потерю огромную, которая произошла с тобой.
Хороший вопрос… Писалось хорошо и тогда, когда и жилось хорошо. Есть, допустим, некоторые, вещи, которые живут в народе и написаны давно, в 2003 году: "Березы", "Журавли", которые певец Маршал исполняет. И, например, песня "Милая". Она была написана в самолете, по возвращению с какого-то курорта. Но, бесспорно, что перо заостряется от испытаний, которые ты переживаешь сердцем. Испытания же разные бывают. Одно дело, когда у тебя есть тыл, не дай Бог там что-то с тобой случилось, но когда ты точно знаешь, что можешь вернуться, и там тебя ждут, это совсем другое.
- Дима, а почитай стихи.
Стихотворение называется противоречиво "Ведь не люблю".
Я выйду в осень золотую, Всю сажу с сердца соскребя, Ведь не люблю, чего ж ревную Такую верную тебя? Душа моя другой пустая И стала меньше воробья, Ведь не люблю, чего ж ласкаю Такую нежную тебя? Я не дошел еще до края, Где ангел ждет меня, трубя, Ведь не люблю, чего ж ругаю Такую смирную тебя? Всегда умел и пить, и драться, И нежить, вроде бы грубя, Ведь не люблю, чего ж смеяться Я не умею без тебя? Мне нагадает ворожея Пропасть, себя в гульбе сгубя, Ведь не люблю, чего ж жалею Такую грустную тебя? Я в безлюбовье пропадаю, Но отчего же, не любя, Я так стаканами скучаю Без нелюбимой без тебя? А гитары заноют встревожено В ресторане на Первой Тверской, Не тобою, знать, сердце стреножено, Чтоб тобой рассчитаться с тоской.
В этом месяце исполняется 90 лет со дня рождения ВЛКСМ (Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи). Миллионы юношей и девушек прошли в его рядах школу воспитания, стали достойными гражданами нашей страны. Первый съезд РКСМ состоялся 29 октября 1918 года. Представителей молодежи Башкирии на нем не было. Тогда полыхала Гражданская война. На II съезде РКСМ было шесть делегатов от Уфимской губернской комсомольской организации: Иван Капитулла, Федор Мачуевский, Павел Мищук, Сергей Озимин, Лидия Орлова, Юрий Файзилевич.
На III историческом съезде РКСМ наша делегация была солидной, состояла из 12 человек. Съезд открылся 2 октября 1920 года и по праву считается историческим, потому что на нем с программной речью выступил Владимир Ильич Ленин.
К сожалению, никто из делегатов II и III съездов РКСМ не оставил своих воспоминаний об этих событиях.
Мне посчастливилось найти делегата III съезда РКСМ, завязать с ним переписку и получить воспоминания о съезде и выступлении на нем Владимира Ильича Ленина. Ветеран комсомола Федор Григорьевич Шарыгин (родился 15 марта 1903 г. - умер 15 мая 1972 г.), делегат от Стерлитамакской комсомольской организации в последнее время жил в Москве.
В октябре 1967 года он прислал мне свои воспоминания:
"Шел 1920 год. Гражданская война еще не окончилась. На окраинах Родины гремели пушки, трещали пулеметы. Комсомольцы Стерлитамака посылают лучших товарищей на фронт, одновременно восстанавливая разрушенное войной хозяйство. Особо активной была работа комсомола города в оказании помощи детям, оставшимся без родителей. Для того чтобы они не голодали, комсомольцы сажали огороды, устраивали вечера, концерты, спектакли, сбор от которых шел в пользу детей.
Получив сообщение из Москвы о созыве III Всероссийского съезда РКСМ, комсомольцы города стали готовиться к нему. В сентябре были избраны делегаты на этот съезд. В числе избранных был и я, парень семнадцати с половиной лет, бывший в то время ответственным секретарем Стерлитамакского уездного и городского комитетов РКСМ.
Помню, с каким волнением мы, делегаты, ехали в поезде в Москву. Некоторые из нас, в частности я, никогда до этого не видели железной дороги. Ни скудная еда, ни значительные трудности при продвижении нашего поезда не могли омрачить мысль о том, что мы едем на съезд РКСМ.
Наконец и Москва, куда мы прибыли на четвертые или пятые сутки. Вот и Центральный Комитет комсомола. В ЦК каждый из нас зарегистрировался и получил соответствующие документы на право участия в работе съезда (к моему стыду, мандат у меня не сохранился).
Съезд открылся и работал в помещении бывшего в то время Коммунистического университета имени Я.М.Свердлова. И когда при обсуждении внутрикомсомольских вопросов нам сообщили в конце дня, что на нашем съезде будет выступать товарищ Ленин, нашей радости не было предела.
А на другой день, утром, многие из нас встали гораздо раньше обычного, на скорую руку позавтракали и пошли на очередное заседание съезда, чтобы занять места поближе к трибуне. Однако в зале было уже много делегатов, а через несколько минут все места были заняты.
Незаметно прошло время, и наступила долгожданная минута. В глубине сцены открылась дверь, скорой походкой на сцену вышел В.И.Ленин и занял место за столом президиума.
Наконец, председательствующий предоставил слово Ленину.
Владимир Ильич встал из-за стола президиума, вышел на сцену, но за трибуну не зашел, а остался на переднем плане сцены. Делегаты стоя, с еще большей энергией стали приветствовать вождя революции.
Ленин немного постоял и, наконец, со свойственной ему манерой решительно поднял в нашу сторону правую руку и этим дал понять, чтобы мы дали возможность ему говорить.
Мы это поняли. Мгновенно расселись по своим местам. В зале воцарилась мертвая тишина. Ленин начал говорить. Произнося свою речь, он не стоял на месте, время от времени ходил по сцене. Иногда слово подкреплял жестом, а это делало его речь еще более убедительной, еще более доходчивой и понятной для каждого из нас.
Призывая молодежь страны к учебе, к усвоению всего передового, что выработало человечество, Ильич, с присущей ему страстностью давал наказ быть готовой к осуществлению задачи строительства нового коммунистического общества".
Как же сложилась судьба одного из первых комсомольцев Башкирии Федора Шарыгина. После III съезда РКСМ он вернулся в Стерлитамак, руководил комсомольской организацией.
Но выступая перед молодежью, перечитывая ленинские "Задачи союзов молодежи", Федор почувствовал, что не хватает ему знаний для жизни и работы.
И вскоре на финансовом факультете рабфака при московском институте появился паренек в шапке и видавшем виды полушубке.
Федор Шарыгин. Из Стерлитамака, - представился он.
Евгения. Из Гомеля, - ответила встретившаяся на пути улыбчивая девушка лет семнадцати.
Посмотрел на нее Шарыгин внимательно и почему-то смутился. Девушка из Белоруссии стала его судьбой.
Об этом мне рассказала Евгения Моисеевна, когда я побывал в квартире Шарыгиных на Ленинградском проспекте в Москве (Федора Гавриловича тогда уже не было в живых).
Вместе с хозяйкой мы перебираем фотографии, документы, книги.
Вот так мы с ним на рабфаке и познакомились, - рассказывала Евгения Моисеевна, жена Ф.Г.Шарыгина.- Приехала я из Белоруссии, знакомых никого, с учебой не получается. Вот он и помогал...
После окончания рабфака в 1923 году пришла пора строить семью. Родители Евгении наотрез отказались дать, как тогда говорили, благословение. Съездил Федор в Белоруссию, все свои дипломатические способности в ход пустил, но напрасно. Вернулся в Москву и... поженились. Окончив рабфак института, Федор Гаврилович занимал уже не комсомольские посты, а проходил школу хозяйственников в аппаратах Госстраха, Наркомфина СССР. Нужны были стране руководители такого ранга.
Новое испытание настало для нашей Родины. 1941 год. "Прошу зачислить меня добровольцем в ряды Красной Армии, чтобы вместе со всеми бить фашистских захватчиков..." - написал в своем заявлении Ф.Г.Шарыгин, работник Наркомфина.
В домашней шкатулке бережно хранятся ордена майора запаса: два - Красной Звезды, Отечественной войны первой степени, "Знак Почета", медали, по которым легко можно проследить фронтовой путь - за оборону Москвы и Сталинграда, за взятие Берлина и освобождение Праги...
Под Сталинградом раненого и обмороженного вынесли Шарыгина с поля боя санитары; думали - не выживет. Выжил. После ранения, используя вынужденный отпуск, с отличием закончил шестимесячные курсы при Военной академии имени М.В.Фрунзе. Потом снова зашагал по пыльным фронтовым дорогам.
Дошел майор Шарыгин до самого Берлина.
В победном 1945-м вернулся Федор Гаврилович в Москву, снова стал работать в аппарате Наркомфина, где его давно ждали.
Где бы ни находился Ф.Г.Шарыгин: на фронте, на финансовой или профсоюзной работе, в Тимирязевском райсовете - всегда он был окружен людьми, молодежью. К его советам прислушивались.
До последних дней не забывал Федор Гаврилович родную Башкирию. Да и сам наведывался в родные края. Ветераны комсомола сохранили в памяти такой случай.
За несколько лет до смерти приезжал Шарыгин в родной Стерлитамак. Первым делом ворвался в горком комсомола:
Привет, комса!
Здравствуйте, товарищ! А вы по какому вопросу?
Да не по вопросу я. Фамилия моя Шарыгин, может, слышали? Был в двадцатые ответсекретарем этого горкома.
Делегат III съезда от Стерлитамака?
Он самый.
И сразу же в плотное окружение попал гость с орденской колодкой на светлом костюме. Комсомольским работникам были известны фамилии делегатов на исторический съезд.
А тут в гости пришел сам делегат, Федор Гаврилович Шарыгин. Только расспрашивай. Естественно, что посыпались вопросы о третьем съезде, о выступлении В.И. Ленина, о том, как создавалась комсомольская организация Стерлитамака.
Слово за слово, зашла речь о ленинских "Задачах союзов молодежи". Ф.Г.Шарыгин сообщил новость, о которой многие не знали. Оказывается, первой книгой, которая была издана на башкирском языке в 1925 году, была работа Ленина "Задачи союзов молодежи". Только называлась она иначе: "Каким должен быть комсомолец". На обложке приписка была: "По постановлению Центрального Комитета РКСМ знакомство с этой книжкой обязательно для каждого комсомольца".
Потом записывали горкомовцы его воспоминания о III съезде РКСМ, но вести запись было трудно: очень уж увлекательно рассказывал Федор Гаврилович.
Сегодня, 2 октября, годовщина со дня открытия III съезда РКСМ, на котором выступил Ленин. Это яркая дата в истории Ленинского комсомола, которому 29 октября исполняется 90 лет.
17 апреля в Горловке был похищен депутат городского совета Владимир Рыбак. Бывший офицер милиции, настоящий гражданин, бесстрашный мужчина. В эти дни украинцы отчаянно боролись за мир, отчаянно пытались отвести войну от Донбасса, хотели голыми руками и искренним мирным протестом и убеждением остановить насилие, которое принесли российские диверсанты. Рыбак во время митингов открыто вел агитацию за Украину. 17 апреля он решил установить на горсовете сорванный преступниками государственный флаг Украины. Среди бела дня. Вопреки боевикам в масках, захватившим горсовет. Нет слов, чтобы оценить бесстрашие Владимира Ивановича. Он как офицера УБОПа прекрасно понимал с кем имеет дело, и на что способны террористы. Но ради флага Украины Владимир Рыбак пошел до конца. Он был схвачен российскими боевиками. Как свидетельствуют материалы уголовного дела и радиоперехват, похищение Рыбака было совершено по приказу международного террориста, командира российской диверсионной группы, подполковника ГРУ Генштаба РФ Российской федерации Игоря Безлера.
2009 История №1(5)
II. МАТЕРИАЛЫ ВСЕРОССИЙСКОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «КУЛЬТУРНОИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ С ДРЕВНОСТИ ДО XXI в.: ИСТОЧНИКИ И МЕТОДИКА
СЕКЦИЯ 3. АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ И АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ И ИЗУЧЕНИЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
Т.Н. Троицкая
ОН БЫЛ ОДНИМ ИЗ ПЕРВЫХ АРХЕОЛОГОВ НОВОСИБИРСКОГО ПРИОБЬЯ
Рассказывается об учебе В.А. Дрёмова в Новосибирском педагогическом институте, об его участии в работах Новосибирской археологической экспедиции и о самостоятельно проведенных им археологических разведках.
Ключевые слова: В.А. Дремов, антропология.
Я хочу рассказать о той стороне жизни и деятельности Владимира Анатольевича Дремова, которую я сама наблюдала и о которой не все знают. О студенте Новосибирского пединститута и об археологе, который первым начал проводить самостоятельные археологические разведки в Новосибирской области.
Я хорошо помню Володю с 1958 г., с его поступления на первый курс НГПИ. Его годы учебы совпали с очередными трудно поддающимися логике преобразованиями в учебных планах: в Министерстве просвещения решили, что надо объединить исторические и филологические факультеты и выпускать историко-филологов, сохранив при этом программы каждой специальности. Я на первом курсе у Володи вела историю древнего мира и археологию. На семинарах и экзаменах Володя отличался большой вдумчивостью и обстоятельностью своих суждений. Он был прилежным студентом: не пропускал занятий, готовился к семинарам, но особо старательно к тем, которые, как он считал, будут ему полезны в будущем. А на четвертом курсе он решил, что один преподаватель плохо преподает свою дисциплину, и стал регулярно уходить с его лекций. Однажды он, чтобы не встретиться с лектором в коридоре, решил выпрыгнуть из окна второго этажа и свалился прямо на него.
Археологической практики тогда в институтах не было, и в экспедицию ездили только желающие. Среди них оказался и Володя Дремов. Вообще-то Володя при поступлении в институт вначале имел больше склонностей к филологии. Это было у него наследственным: его дед преподавал у нас в институте филологию, мать была литературным работником. Но вот работа в экспедиции в корне изменила его пристрастие, и он, учась в институте, стал
больше заниматься историей, конкретнее - археологией. Его первые раскопки проходили у с. Красный Яр Колыванского района на комплексе археологических памятников Красный Яр-1 и у с. Н. Шарап Ордынского района, на берегу, где мы раскапывали курганы, которые разрушались водами Новосибирского водохранилища. Все курганы были расположены на кромке берега, и поэтому надо было спешить с зачисткой осыпающихся могил, но все шло благополучно. Лишь один раз чуть-чуть не успели своевременно зачистить погребение, за которое у нас отвечал Володя. Это была богатая могила с мальчиком, с ним лежал бронзовый клевец с изображениями медведей. Мы успели зачистить захоронение и вынуть основные находки, Володя Дремов начинал зачерчивать могилу, как вдруг берег с погребением и Володей рухнул вниз. Мы успели заметить, как мелькнул еще один крупный бронзовый предмет и скрылся под грудой земли. Володя мягко опустился вместе с землей вниз. Сразу же принялись перелопачивать всю рухнувшую груду, вынули череп, кости, а большого бронзового предмета так и не нашли.
Я сразу же обратила внимание на тщательность в работе Володи. Особенно бережно он относился к черепам, старательно их упаковывал и даже на ночь, боясь, что их кто-либо поломает, складывал отдельно близ своего «спального» места. И я поняла, что он прирожденный антрополог, а поскольку он к тому же хорошо рисовал и лепил, я вначале решила познакомить его с М.М. Герасимовым, с которым я была знакома. Я встретилась в Москве с Михаилом Михайловичем и рассказала ему о Дремове. Тот заинтересовался, но сказал, что без знания анатомии ему нельзя стать антропологом. Тогда мы договорились в мединституте, чтоб Володе разрешили посещать лекции по анатомии и бывать на занятиях в анатомке. И он регулярно посещал все эти занятия. Тогда же я познакомила его с Николаем Сергеевичем Розовым, они друг другу очень понравились. И мы решили, что Володя должен поступить в аспирантуру в Томск, к Н.С. Розову.
Определенные успехи делал Володя и в археологии. У нас на факультете начал складываться археологический кружок, и Володя стал одним из первых его участников, причем самым активным. Володя прекрасно чертил и рисовал, он стал у меня первым студентом, которому я поручила делать чертежи на раскопках. Правда, он вначале все зачерчивал в половину натуральной величины, а потом переделывал чертежи. Но постепенно он переучился и стал чертить в любом заданном масштабе. Володя стал также первым студентом, который начал у нас проводить разведку. Он был первым из наших кружковцев, получившим свой Открытый лист на разведки. Ведь археологические памятники в области тогда еще не были известны (кроме того участка побережья будущего Новосибирского водохранилища, по которому прошла разведка экспедиции под руководством М.П. Грязнова). В то время наш пединститут был в Новосибирской области фактически единственной организацией, которая вела археологические исследования. Институт истории, филологии и философии СО АН открылся лишь в 1966 г., но и он на первых порах Западной Сибирью не интересовался. Я одна все охватить не могла и решила привлечь к разведкам Володю. Так что он был первым археологом после М.П. Грязнова, который занимался разведками в Новосибирской об-
ласти. После окончания раскопок в течение трех сезонов он отправлялся в поход один, или с кем-то из студентов, или со школьниками. Лучше всего шла у него работа в паре со студентом Толей Зиновьевым, у которого оказался просто охотничий нюх на памятники, но Толя в отличие от Володи совсем не умел чертить. Особенно значимой оказалась работа Володи на р. Уени. Он первым обследовал этот благодатный археологический район, открыл около двадцати памятников и произвел их первую глазомерную съемку. Некоторые памятники до сих пор представлены этими планами Дремова.
В тот период в археологическом кружке нашего пединститута начала складываться традиция работы со школьниками. Володя вел регулярные занятия кружка в своей родной школе № 10. Именно он заложил основы работы со школьниками, работы, которая позже стала одной из основных особенностей студенческого археологического кружка Новосибирского пединститута. Володя был первым, кто вывез своих учеников в экспедицию, в с. Красный Яр. Здесь вначале все было хорошо, но вот погода изменилась, и несколько дней шли беспрерывные дожди. Пришлось перебираться в деревню в заброшенный дом. И тут случилась трагедия. С ребятами поехала учительница, которая не вела у них занятий и не представляла, за кем нужен особый контроль. Как выяснилось позже, мальчики достали где-то самогон, выпили его. Один из них отцепил с прикола долбленку, мокрую от дождя. Поскольку весел не было, он взял в руки шест, встал в лодку и стал отталкиваться от дна, очень скоро долбленка перевернулась. На парне были резиновые сапоги и намокшая ватная стеганка, он сразу же пошел ко дну. Было темно и холодно. Часа два мы ныряли и пытались его найти. Все было бесполезно. Пришлось возвращаться в избу, и здесь я и Володя впервые в жизни столкнулись с таким страшным явлением, как коллективная истерика. У всех поднялась температура до 38-40 градусов. Некоторые бредили. Помню, как одна девочка без устали кричала: «Уберите собаку!». К утру прибыла помощь, нашли погибшего и на автобусе отправили всех ребят в Новосибирск. Так печально завершилась поездка с детским коллективом. Я думала, что Володя больше никогда не станет связываться со школьниками, но вскоре же он собрал детей из Колывани и вместе с ними прошел разведкой от Колыва-ни на юг.
В последний год обучения Володи Министерство просвещения ввело очередное новшество для педагогических вузов: перед окончанием обучения студенты должны были отработать в школе (в основном в сельской местности), а лишь потом заканчивали учебу, сдавали госэкзамены и получали диплом. Володе предлагали школу в районном центре, в Колывани, но он решил ехать в небольшое село Вахрушево, где мы летом раскопали курган ан-дроновской культуры с сожжением. Володе очень хотелось получить андро-новские черепа. Он организовал в школе археологический кружок и до заморозков со своими учениками вскрыл два кургана, работали ребятишки с энтузиазмом. Поскольку работы велись по моему Открытому листу, я на субботу и воскресенье со студентами-любителями археологии (чаще всего с Лидой Копытовой и Ниной Ермаковой) ездила к Володе, и мы вместе со школьниками вели раскопки. Но оба раскопанные кургана, хотя и не были
разграбленными, содержали погребения с сожжениями, черепов в них не было. Андроновский череп мы нашли уже без него, и опубликовал его Дре-мов.
Надо сказать, что на первом и втором курсах Володе не везло на девочек. Он был спокойный, уравновешенный, слегка полный, немного увалень, одним словом, он был тогда очень похож на Пьера Безухова. И не был «кавалером». А девочкам в этом возрасте нужен князь Болконский. Володя очень переживал это, а я его утешала, что через год-два, когда девочки задумаются о замужестве, его оценят. Так оно и было: на двух последних курсах он пользовался у студенток успехом. В экспедиции Володя подружился с Ниной Ермаковой, студенткой нашего факультета, и до конца его жизни он и она были прекрасной парой. Нина была моей первой студенткой, которая выступила с докладом в Москве на Всесоюзной студенческой археологической конференции. Этот доклад получил хорошую оценку со стороны тогда еще молодого М.Ф. Косарева. И я до сих пор сожалею, что она перестала заниматься археологией и не поступила в аспирантуру в Томске. Впрочем, это было решением Дремова, который почему-то считал, что муж и жена не должны заниматься и работать в одном учреждении.
Володя отличался исключительной принципиальностью, что навлекало на него серии неприятностей. Одна из первых произошла сразу же после его приезда в Томск. Он был комсомольцем и считал, что каждый член комсомола должен исполнять свой долг, а поскольку в Томске он учился и кроме этого ничего не делал, то он не увидел смысла своего пребывания в этой организации и подал заявление в комитет комсомола о выходе из его рядов. Поднялся шум, его уговаривали забрать заявление, ведь такие факты были исключительными, но Дремов настаивал на своем решении. Нина тогда еще училась в Новосибирске на последнем курсе. И вот она прибегает ко мне и показывает Володино письмо. Он сообщил о своем решении уйти из комсомола и о том, что его вместо аспирантуры могут послать куда-либо далеко на север, и предложил Нине не считать себя связанной с ним словом. В ответ Нина согласилась ехать с ним хоть на край света. Но дело утряслось, Володя остался в университете, в Томск к нему поехала Нина Ермакова и стала Дре-мовой.
Вспоминается еще один эпизод. Когда я приезжала в Томск, то всегда бывала у Дремовых. Жили они бедновато, но у них был большой и очень красивый ковер (Нинино приданое). Как-то, придя к ним, я увидела, что ковра нет, и удивилась этому. Нина мне рассказала, что Володе не дали денег на экспедицию, а без летних работ он не мыслил свою жизнь. И они решили продать ковер, чтобы можно было организовать летнюю работу.
Володя бесконечно долго завершал текст кандидатской диссертации, именно «завершал», так как в целом она была написана давно. Предзащита прошла в Москве, причем весьма успешно. Ему лишь предложили немного сократить ее. А вместо сокращения он решил переделать ее, в результате чего текст снова увеличился. И это стало хроническим явлением. Он каждый раз соглашался убрать что-либо из своего непомерно широкого по хронологическому размаху текста, но потом находил что-то новое и интересное,
и снова текст разбухал. Откровенно говоря, я даже не надеялась, что он найдет в себе силу воли ограничить себя и подать диссертацию на защиту. Но в конце концов это произошло.
Володя был очень требователен и к себе (потому так долго писал диссертацию), и к людям. У него было весьма своеобразное отношение к окружающим. Он не знал середины и совсем не признавал полутонов. К одним он навсегда и преданно привязывался, признавал их достоинства. Так, он очень любил своего учителя Николая Сергеевича Розова, своего ученика Аркадия Кима и некоторых других. Но тех людей, чьи принципиальные взгляды на жизнь отличались от его представлений, он просто не признавал, причем среди этих людей были и весьма достойные (с моей точки зрения). Он не совершал против них каких-либо действий, работал с ними, но не скрывал своего отношения к ним. Это очень осложняло его жизнь. Я с ним много разговаривала об этом, но переубедить его, заставить понять, что кроме его взглядов могут существовать и иные, было невозможно.
Володя умер достаточно рано: отказало сердце. Ему было около пятидесяти лет, он был полон сил и творческой энергии. Володя - мой первый ученик, нашедший себя в науке, и этим он был мне особенно дорог. Я вот перечитала написанное и увидела, что постоянно называю его просто Володей, а не Владимиром Анатольевичем, которым он стал в последнее время. Дело в том, что я очень хорошо знала как раз Володю, своего студента, а не Владимира Анатольевича. Он для меня навсегда оставался именно Володей, моим учеником, с которым мы вместе делали первые шаги в археологии Новосибирского Приобья.